Конец декабря 42 года. Лютая стужа. В село, занесенное снегом до самых крыш, пробиралась повозка. В санях, укутанные в тулуп, сидели трое малолетних детей, молодая женщина и её супруг. Это была семья Бурхатской Пелагеи Петровны. Военное лихолетье, холодное, голодное. С Украины, спасаясь от голода, перебралось в Сибирь немало народа, ехала и наша Полина. Село встретило неласково, жилья не было. Семью Пелагеи взяла себе на постой многодетная семья Малышева Григория и Полины. За любую работу бралась Полина, чтобы прокормить детей. И, к весне, колхоз помог с жильем - дали старенькую хатенку.

Супруг, Федор Константинович, часто болел, но по натуре был весельчак и балагур. Не унывал, и, бывало, с гармошкой пропадал на неделю. А придёт домой - попробуй не сними с него сапоги, этим же сапогом и получишь. Так и жила с болью в сердце, молодая красивая украинка, вдали от своей малой родины. Не прожив на новом месте и года, супруг умер. И осталась Полина одна с тремя совсем еще маленькими детьми на чужбине. Но мир не без добрых людей. Чем могла, помогала семья Малышевых, а две Полины так и остались подругами на всю жизнь….

Болела душа за родными, которые остались там далеко. Старшая сестра Ульяна, переживала войну в блокадном Ленинграде. А по ночам Полине снился один и тот же сон: снился сад и корзины, полные яблок. В памяти постепенно стирались картины далекого детства, сердце прикипало к земле, которая кормила и поила, и чужбина становилась родной.

Кончилась война. Постепенно налаживалась жизнь в селе. В школу ходить было не в чем. Дочки Люба и Вера меняясь одежками, в школу бегали через день. Потом и Ваня подрос. И всё, что оставалось от девчонок, приходилось донашивать и ему. Так и выжили, закончив семилетки. Старшая Люба вышла замуж за местного парня Николая Якубина. Зять оказался добрейшей души человек, к тёще относился с уважением. И тут же на усадьбе, рядом со старой избушкой Полины, выстроил себе дом. А потом и Иван взялся за строительство своего дома. Время пришло и ему обзаводиться семьёй. А Вера вышла замуж в Харитоново. Так молодая Полина, рано овдовевшая, незаметно для себя стала Пелагея Петровна. В очередную весну она сажала яблони у себя во дворе, надеясь развести сад, как в её детстве. Но сибирский климат не давал исполниться её мечте. По весне двор утопал в кустах цветущей сирени, затем зацветали тюльпаны, следом пионы, а ближе к осени обильно цвели георгины.

В пятидесятых годах Пелагея Петровна вступила в партию. Пользовалась уважением у односельчан. Уже, будучи на пенсии, продолжала трудиться в колхозе. Имела множество наград и грамот. И до самых перестроечных времен постоянно ходила на партсобрания, исправно платя взносы.

Появились внуки. И ей хотелось, чтобы её внуки не испытали той доли, что пришлось нести на плечах ей самой и её детям. Она всем старалась помочь. Но жизнь распорядилась по-своему. Едва успев обзавестись семьей, ушел из жизни Иван - её опора. Собрав в кулак все свои силы, Пелагея Петровна, теперь уже просто баба Поля, помогала растить внуков. Но время не стоит на месте. Выросли и внуки, переженились. И тут подстерегла беда. Один из старших внуков рано ушел из жизни, успев вырастить своих детей до совершеннолетия. В душе баба Поля никак не могла смириться с потерей самых родных и только тихо всегда говорила: «Не дай Бог никому хоронить своего дитяти». Неугомонная натура не давала ей покоя. Бабушка пекла хлеб в русской печи, стряпала пироги на всю большую дружную семью. Пряла шерсть, вязала носки и рукавички. Выращивала раннюю рассаду помидоров и перца, раздавая её направо и налево, уже теперь правнукам, которые тоже уже переженились.

И им хотелось ей помочь хоть чем- то. Внуки и правнуки с любовью и уважением относились к бабе Поле. Дожив до глубокой старости, бабушка старалась всем дать совет. Из уважения к ней ей никто не перечил. Её советы не всегда вписывались в ритм современной жизни, но нам, внукам, всегда хотелось услышать, что же скажет баба Поля. Свой 95 год рождения бабушке пришлось встретить в горе. Её старшая дочь Люба, уже давно ставшая Любовью Федоровной, слегла с инсультом. И без того сгорбленная фигурка бабушки совсем согнулась от горя. Она сутками сидела у кровати дочери, тихо молясь, и без конца повторяла: «Не дай Бог никому хоронить своего дитяти». В горе бабушку не оставили. Внуки и правнуки, и Вера, младшая дочь, тоже давно ставшая Верой Федоровной, приехала по первому зову. Но, как говорят, смерть не спрашивает. Старшей дочери не стало. На девятый день бабушку забирал к себе в дом старший внук. В выстраданной выболевшей душе едва теплилась жизнь. Плакать не было сил, она только тихо говорила: «Мне домой надо». И кто знает, о каком доме она говорила, может о том, который остался там, на Украине, с многочисленными братьями и сестрами, и которых она видела единожды за долгие годы жизни на Алтае. Или о другом доме? В этом году ей исполнилось бы 100 лет. На яблочный спас её не стало. Тот самый яблочный спас, который снился ей по ночам из далекого детства

Судьба… короткое слово, длиною в целую жизнь.

Якубина Т.Н.