 С Ольгой Ефремовной Пономарёвой, жительницей с. Завьялово, мы познакомились благодаря Пещальникову А.Е., председателю районного совета ветеранов. Мы искали материал для статьи, посвящённой семидесятилетию Сталинградской битвы, и он посоветовал нам обратиться к ней, как к непосредственной участнице этих событий. Мы договорились с ней о встрече по телефону. Ольга Ефремовна, не смотря на свои девяносто лет, оказалась бодрой духом женщиной, с активной жизненной позицией. Она решила сама приехать в Глубокое. Мы обратились в нашу школу, и директор школы, Шнель Инна Александровна, организовала ей встречу с учениками. Надо было видеть, с каким вниманием слушали дети рассказ ветерана о своей жизни. Ольга Ефремовна родилась в 1922 году, в селе Глубокое, в большой и дружной семье Федотовых. В колхозе «Мирный Труд», где жили они, школа была только семилетняя, и Ольга Ефремовна продолжать образование поехала в г. Новосибирск, к старшему брату . Там и застала её война. Вот как она об этом рассказывает:
- В этот день мы гуляли с братом, его женой и детьми в городском парке. Было воскресенье. Все вокруг отдыхали, веселились. А когда мы пришли домой, то по радио услышали сообщение о том, что фашистская Германия напала на Советский Союз. А на следующий день ему принесли повестку из военкомата. На утро он собрал вещмешок, простился с нами, и пошёл на сборный пункт. Больше мы его не видели – он погиб.
У меня было пять братьев. Все высокие, красивые, крепкие парни. Только один из них вернулся с фронта живым, да и то с покалеченной, раздробраздробленной во многих местах рукой.
Вскоре в Новосибирск начали поступать вагоны с тяжелоранеными красноармейцами. Мы, девушки, помогали разгружать вагоны, переносили на носилках раненых. Глядя на их страдания, хотелось им как-то помочь. И по этому мы с подругами подали заявления в военкомат. Нас призвали в армию и отправили учиться на военных медсестёр, в Рязань.
Мне довелось участвовать в Сталинградской битве, которая началась 17 июля 1942 года и закончилась 2 февраля 1943. Бои были страшные. Враг имел почти двойное преимущество в технике, на Сталинград наступали отборные дивизии Вермахта, отлично обученные и экипированные. Бомбардировками город был превращён в сплошные руины. Бои шли за каждый дом. Очень часто врагов разделяла только стена, лестничный пролёт или подъезд. Почти каждый бой переходил в рукопашную. В ход шли ломы, лопаты, палки, камни, ножи. Раненых и убитых было очень много. тяжело было. Иной раз перевязываешь раненого, он спрашивает: «Сестричка, я жить буду?» - «Будешь, конечно, будешь!...» а у него кишки наружу… Раненых стаскивали под обрывистый берег Волги, где у нас была выкопана ниша. На левый берег их можно было переправить только ночью, по тому что фашисты охотились за каждым плотом, за каждой лодкой, за каждым человеком, появившимся на берегу. Было трудно с водой. Из Волги в большинстве случаев пить было нельзя, по тому, что берег был завален немецкими трупами. За всё лето и всю осень в Сталинграде не выпало ни одного дождя. Однажды мы с подругой нашли место в овраге, где раньше стояла вода, а теперь остался сырой песок, и, чтоб напоить раненых, мы отжимали из этого песка воду через марлю. За день нам удалось набрать четыре стакана воды, которую потом разделили между ранеными буквально по каплям. Руки у нас, у санитаров, были постоянно в крови, помыть было их не где, чтоб поесть, мы протирали их ваткой со спиртом.
Однажды, помню, налетели фашистские самолёты. Началась бомбёжка. Я лежу, вижу, самолёт заходит прямо на меня. Я лежу и шепчу: «Мамочка, если есть для тебя хоть чуть-чуть счастья, пусть меня сегодня не убьют!». Пролетел самолёт. Я слышу, раненые кричат. Надо ползти, помогать им. Только пошевелилась, смотрю, а он снова заходит! Низко так, что видно, как лётчик смотрит на меня, и улыбается. И из пулемёта – очередь по мне! И улетел. Я пошевелилась – живая, целая, значит, надо скорей к раненым. Перевязываю солдата, а он говорит : «Сестричка, что это так горелой шерстью пахнет?» Я осмотрелась – а в моей шинели три дырки от зажигательных пуль авиационного пулемёта. Совсем чуть-чуть промахнулся, фашист!
У нас был приказ – первую помощь оказывать всем раненым без разбора – и своим, и немцам. И всегда, когда я перевязывала раненых фашистских солдат, мне было противно, как будто прикасаюсь я к какому-то зверю, а не к человеку.
Девятнадцатого ноября 1942 года началось наше контрнаступление. Перед этим была страшной силы артподготовка. По немецким позициям били «Катюши». Там была сплошная стена огня, горела земля и воздух. А потом мы пошли вперёд, окружили и разбили фашистов, а тех, кто уцелел, взяли в плен.
Потом много чего ещё было. И Орловско-Курская битва, и ранение, и контузия. И, конечно же, Победа, которую я встретила в Германии, в городе Ростоке.
Мама у нас болела, ходить не могла. Колхозницей она не была, и хлеба не получала. И вот однажды получила я письмо от тяти, а в нём такие слова: «Вас там поубивает, а мы здесь с голода помрём. Я получаю 400 граммов хлеба в день, а мать и вовсе ни чего». Я побежала с этим письмом в штаб. Там меня успокоили, как могли, сказали, что примут меры. После войны уже мама мне рассказывала: «Сижу я дома одна, заходят двое военных, солидные такие. Я испугалась, думаю, не дай Бог с детьми что случилось. Они спрашивают: Где Ваша дочь Ольга? На фронте, говорю. Вот недавно от неё письмо получили. Обещает помочь нам, а чем она, солдатка, может нам помочь? Тогда военные попросили посмотреть это письмо. Я им говорю, возьмите вон, за иконой на божничке. А там уже три похоронки на сыновей лежали. Они посмотрели всё, и ушли. А мне с того дня стали тоже как колхознице четыреста граммов хлеба давать»
В конце войны солдатам из Германии разрешили отправлять домой по одной посылке раз в месяц, не больше 10 килограммов. Первый раз, помпомню, девчонки (мы тогда стояли в здании, где был какой-то швейный цех) набрали тканей, одежды. А я набрала охапку бобин каких-то крепких ниток. Подружки мне говорят; «Глупая, зачем одни нитки-то взяла?» А я им говорю: эти нитки всю деревню спасут. Папа мой был рыбак, он из этих ниток сетей навязал, ловил рыбу и свою семью кормил, и соседям раздавал. Это было большим подспорьем в те голодные годы. А ещё, помню, положила я тогда в посылку кусок эрзац-сахара для мамы.
Немцам тоже досталось в ту войну. После Победы мы жили у одной немки. Она каждое утро варила для нас кофе, пока мы ещё спим. Однажды она принесла карту, и попросила показать, откуда мы родом. Мы показали на Новосибирск и Алтай. Она очень удивилась, и знаками спросила, много ли там медведей. Мы сказали ей, что медведей у нас нет, но за то у нас там живут сильные и смелые люди, которые победили Гитлера. Тогда она показала нам фотографии двух мужчин – своего мужа и сына, и сказала: «Гитлер никс гуд.» И показала знаками - оба они погибли на фронте.
После войны я уже не могла работать физически, так как ранения, контузия, холод и тяготы фронтовой жизни подорвали моё здоровье. Врачом я тоже не захотела быть, по тому что насмотрелась на кровь и человеческие страдания на всю оставшуюся жизнь с лихвой. До пенсии я работала в торговле. Сейчас я живу одна, в своей благоустроенной квартире в Завьялово. Три раза в неделю ко мне приходит социальный работник, да и внуки меня не забывают.
Войну забыть не могу. Кажется, помню каждый день, каждый свой час под огнём. Иногда не спится по ночам, и одолевают воспоминания: вот здесь не обязательно было лезть под огонь, а тут нужно было рискнуть… тряхну головой, и начну вспоминать какое-нибудь стихотворение, чтоб отогнать картины прошлого.
Эти стихи написала Юлия Друнина:
Где ж вы, одноклассницы-девчонки?
Через годы всё гляжу вам вслед.
Стираные старые юбчонки
Треплет ветер предвоенных лет.
Кофточки, блестящие от глажки,
Тапочки, чинёные сто раз…
С полным основанием стиляжки
Посчитали б чучелами нас!
Было трудно, всякое бывало,
Но остались мы освещены
Заревом отцовских идеалов,
Духу революции верны.
Потому, когда, гремя в набаты,
Вдруг война к нам в детство ворвалась,
Так летели вы в военкоматы,
Тапочки, чинёные сто раз!
Помнишь Люську, Люську- заводилу,
Нос картошкой, а ресницы- лён?
Нашу Люську в братскую могилу
Проводил стрелковый батальон.
А Наташку? Робкая походка,
Первая тихоня из тихонь!
Бросилась к подбитой самоходке,
Бросилась к товарищам в огонь!
Не звенят солдатские медали,
Много лет, не просыпаясь, спят,
Те, кто Сталинграда не отдали,
Те, кто отстояли Ленинград!
У Ольги Ефремовны немало орденов и медалей, но больше всего она гордится медалью «За боевые заслуги», полученной за то, что она в течении двух дней вынесла из под огня четырнадцать раненых бойцов.
Детей, да и взрослых, не оставил равнодушными рассказ Ольги Ефремовны. Мальчишки задавали ей много вопросов, а некоторые девочки не могли сдержать слёз. Дети подготовили для своей гостьи небольшой концерт. Они читали стихи, пели для неё. Ольга Ефремовна, конечно, была тронута таким вниманием. Песню «На Мамаевом кургане тишина» она даже пела вместе с девочками. Инна Александровна Шнель от имени школы подарила ей небольшой подарок, а так же преподнесла цветы и подписку на газету «Дети войны». Школа так же взяла на себя все расходы на поездку ветерана из Завьялово.
На прощание школьники и учителя сфотографировались с Ольгой Ефремовной. Они долго будут помнить эту встречу – ведь такие люди, как она - живая легенда.
В.М. Кузнецов.
|
Главная 
